SMS-чаты Билайн 2003-2007

Впервые эти стихотворения экспромтом прозвучали в чатах 684, Билайн, и в те же года были доступны для чтения в мастере MASTER STIHI той же системы 684.

Прозрачно

Она представила меня прозрачным,
Льдинок повторяя цвет;
И как я падаю уже невзрачным
На ее полосатый плед.

Она видит еще немного
И в подкожном мраке дней
Она мечтает увидеть бога,
Что по крышам мерцает с ней.

Я устал и вижу тоже
Всегдашний моря звон -
Прекрасно, чудно, боже!
Солнце льет со всех окон.

Я смотрел и видел лето
За спиной осенних дней.
Оно за ней игрою света...
Весь мир уж в лете том

Мы писали по коже бритвой,
Братаясь пили кровь.
Прожив до смерти частой
Мечтали падать вверх.

Падать, чтоб глаз блеск
Испепелял всех других богов.
Утренней звезды пронзительный свет:
Ни тьмы, ни света, никаких оков.

09.11.2003

Свидетельство о публикации №125083007559

Прзрачно

Оранжевый город

«Оранжевый город»

Не умеешь ходить – не беда, научит город.
По темной дороге вечерней тоски
Усталость древа обнаружит море.
Она стальным холодом царапает виски,
Как будто городу вторит.

Гулкий хохот падающих секунд
Втянет звук моих шагов –
Небо для смотрящего, вверх голову поднять
И рассыпаются под ногами горизонты лугов
Землей для падающего, удары принять.

Наблюдать и не терпеть каждый день
Это солнце, обжигающее душу.
О, ночь! Как она прекрасна!
Ночь, душно, нашептывает на ушко.
Молчит заря, что красна.

Волнуется вода на реке,
Сидит ворона на кресте, устала.
Звук в тишине проделал брешь,
Три надгробья у причала
В небесах – хоть режь.

Кто там, тень ветра на траве?
- Я, дня и ночи незримый стражник.
- Зачем ты здесь? Свет твой ярок?
- Я снов ключник и привратник,
А ты слишком скуп и жалок.

«Из дневника самоубийцы»

Время печали…
Радость волнует где-то.
Так холоден ветер,
Чужой зимний. Так пусто.,
Ветер повторился опять.

Греет кружку остывший чай,
Спокойно молчат даже стены.
Стул поставит перед окном,
Гранатовый сок, разрезаны вены.
Это мокрый и липкий сон.

Входы в метро,
Голоса в голове говорят правду –
Идти больше некуда
Ни сегодня, ни завтра.
Поезд идущий в никуда.

Бледен6 электрический завтрак,
Столь странные двести.
Запах луны – банальная бумага,
Принесли на хвосте ранние вести.
Все хотят психоделические блага.

Раб тот, кто слаб.
Свободен тот, кто изнутри многолюден.
Дом остался в городе том.
Рад ты если добротой богат.
Скуп тот, кто глуп.

Здесь шипит океанская пена,
Солнце греет души,
В которые лезут все, кому не лень
И видят в небе груши.
Больно словно растет сирень.

Бледное время, ожиданий нет.
Редко, знакомый дым сигарет
И приходит божественная отрава.
Тишина, скорее дашь ответ.
Все-таки влево или вправо?

Мысли сакрального смысла,
Листья раздеты до гола.
Мне приятен тихий бред,
Ему воздана хвала
И почитаем был тот бред.

Предо мною зелен луг,
Цветы прекрасны – лето не соврет,
А позади была крыша
И прекрасным был полет:
Тело ниже, что-то выше.

Слова тебе, белое видение,
Чудо на крыльях зашедшее в зал.
Птица или ангел-хранитель
Половину правды рассказал,
Ведь он тоже избавитель.

Однажды был мне сон,
Крыша протекшая приснилась.
Голос – так почти не слышен,
Погода странно удивилась.
Затылок пут, карман мой полон вишен.

Чуть слышно плавали сигналы
На реке смертной пустоты,
Скользок берег случившихся аварий,
Не ведали те воды озерной чистоты,
Где люди бродят одни или парами.

Пойме продлевая век
Здесь редок день, ночь знакома,
Мимо проходя, перекрестились старожилы
Озираясь на лунные окна в доме.
Здесь живет ветер и окна милы.

Застрели утро, прошу.
Мне не зачем туда ходить,
И так достаточно цветов истоптали.
Убей! Пора идти любить!
Убей! Ты и так многих убивал.

Высокая скорость,
Успокоилась моя молодость –
Пустыня города после бритья,
Гадость, кругом гадость
Сушится после мытья.

Каждый март раскрасит почтовые конверты,
Старые запахи свалят с ног,
Фонтан оросит засохший рот,
К дождю пойдешь на запах
И забудешь его бесконечный звук.

Гляжу на обратный адрес,
Там вкопан синий крест –
Вот радость отправителя погоды –
Это их земельный жест.
Они ведь стали данью моды?!

А ну-ка, музыка, лезь ко мне в кровать.
Разбей все эти кастрюли –
Мы будем делать джаз!
Не знаю, умру ли.
Разбей стеклянный таз.

Вкусный убийственный полдень,
Стая серых птиц
Обновит бледнеющий небосклон
Длинной висящих спиц.
Сделал самолет поклон.

Честный магический образ.
Обувь в лужу, обувь в грязь.
У одежды черноплодное детство,
Иногда выглядит как мразь.
Горькие и сладкие яства.

Стеклянные мысли ходили в детский сад,
Взращивал стеклянный воспитатель
Пуская на свадьбу без прикрас
Скрывая, что надзиратель
Топя в пучину последний тихий час.

«Пустующие многоэтажки»

Вчера была легка пуля,
Вчера был тепел пистолет,
Вчера шло мое время,
Вчера мне было много лет
Вчера ровным было стремя.

Вчера ты жила в неизданных снах.
Вчера ты живешь в ящике стола.
Вчера объявил о проблемах балкон.
Вчера ночь безрадостно спала.
Вчера ожидание впадало в цейтнот.

Вчера я ел и пил.
Вчера ветер в окне замер.
Вчера утратил остаток сил,
А сегодня я умер…

Чарующий полет желтого листа
Он беззащитен на ветру.
Руки в карманы. Я выйду в желтый мир.
О случайном записи сотру.
Как в детстве рассматриваю мир.

Паровоз приходит свыше,
Наверное я болен на радость.
Устаю молча, неспеша.
Тихо приходит отвратность
В малом эхе карандаша.

Бродячие мысли пугают прохожих,
Вспоминают о белом древе
И та улица центральной была,
Плавали утки на речке левой.
И вот отражение уплыло.

Не распакован чемодан желаний,
Впустил дверной проем.
На улице яви алея снов.
Мысли, давайте споем:
Голос стар, звук нов.

Расскажи мне что-нибудь, белая сцена,
Выслушай и наставления дай, скучающий потомок.
Приятно, когда комната звуками речи полна.
Я приеду или приду на урок.
Стена или не стена?

Сестра моя – стена с окном,
Окно показывает массив домов.

Черная-черная ночь,
Бежать замучилась липкая кровь.
И письма похожи на подарок судьбы.
Старая старь, новая новь.
Пустяк далекого времени – усталость от гульбы.

За крышкой алой бесконечности невинность.
На земле холодной виснет небосклон,
За ним все те, кто просто не вернулся
В лицах отражение свое поставив на кон
В игре бесконечной с тем, кто не улыбнулся.

Ямой пополнив в скорбной районе
Имя оставил умелым мазком
На то, где жил и что собой убавил,
Взглянуть хотел одним глазком
В знакомых лиц печальные глаза всех тех, кто нас оставил.

Кран открыт.
Оттуда молча вытекает
Быстрое море часов и минут.
Течь прекращает, когда тихо убивает
Свистящим мигом будто кнут.

Поцелуй себя в реку.!
Свое время – ты не для нас.
Битые стекла идей до утра,
Полон пакет рекой без квартир.

«Познай закат»

Бегло разлита кровь с молоком
До наступления брызг непохожих чернил.
Уняли свет тревожных глаз голубых
Заставив зажечь беглую россыпь прямоугольных горнил,
Чтоб завтра повторить не совсем для других…

Возрадовал зеркалами из снов.
Ты столько таишь оркестров уст и очей,
Веки распахнуты, приятны желтые взоры столбов.
Рождены вечные дети под мостом ночей,
Готовы морщины для отживших молодость лбов.

Ты снова смешное дитя,
В двух каплях оды серебро ноября.
Торнадо ответов молча скажи.
Снова дышать, печаль забери.
Дыши-дыши, правду покажи.

Нет сил у тебя встать просто?
Из пепла мыслей и рухнувших фантазий
Собирайте все силы в один кулак
И в страсти новых мечтаний
Идите, идите, идите куда голос матери зовет.

Взгляд полон азарта, неизбежна прочность клыков.
Там, за убийственной плитой
Оставившее печатали стадо быков,
Море – вернее стой.
Назад в тринадцатый век.

Не спрятаться-не скрыться от тотального контроля,
Белый день не такой уж белый
И снова, и снова птицы вторят,
Речь их запутанная и беглая –
У всех этих невидимых глазу солдат.

Тонкий, мокрый фломастер,
Молочный ровный лист.
Ухабистая редкая дорога,
Мелко воробьиный свист
На листе примерного порога.

День морской и белый.
Дом высокий стоит.
Дождь мокрый, вялый
Забрать его норовит
С тобой играя в прятки.

Оранжевый город

Розовый сон психолога Николая

Белое солнце, пустынна реальность.
Песок обжигает ступни.
Тихая, скромная девочка-банальность
И бесконечно безвременные дни.

Розовая девочка, оранжевый мальчик
О лете мечтают вдвоем.
Розовая девочка – плющевой зайчик.
– Девочка, девочка, с тобой уплывем.
– Мальчик, мальчик, я сдобой могу.
– Девочка-ангел, в высь полетим.
– Не смею с тобой, не могу.
– К белому морю убежать бы от воды,
Миндального цвета оставить следы.
– Прости, ребенок, ты неисправим!

2003-2005

Розовый сон психолога Николая

Усталость

Как хищник крадется малость
В измождённого Героя/.
Вошла она – усталость.
Сонливым опусом покоя,
Из жизненного чуда
Мечтой вернувшееся тело
Колыбельной баюкает причудой,
Гудит в скелете смело.
Глухим, жестоким и игривым
Не оставляющим смиренной боли
Блаженным быстрым переливом –
Рабочим, трудовым следом
На плечи павшей доли
Бесполезно прожитого дня,
Который к вечеру ведом.
А рассмеши меня!

2003-2005

Усталость

Впечатление

Ей важно в завтрак быть одной,
Распакует багаж поздней весны.
Долгожданные запахи свалят с ног,
Не жалея, одурманят.
Ей оковы зимы неимоверно тесны
И мысли иногда станут жалить.
Она любит и пожить в сентябре,
Когда перед ней улетает лист.
По ней не напишут полотен на летнем одре,
Где работы ведут на мелкий полуденный свист.
Здесь порой не для всех завтрак в десять утра.
Она приходит домой в беспорядок знакомый вещей.
Она творит тишину, где торгуют мечтой,
Придумали рай для для уставших людей.
И ей приятно дела прощать с пустотой.

2003-2005

Впечатление

Немая певица

Она играет вальс серебра
Под мороком изумрудным.
Тускло светится бра,
Все ей кажется трудным.

Звуки разносит порыв,
Ее клавиши – сестры родные.
Всплеск, затуханье, обрыв, -
Мелодии слышно ночные.

В резонансе разлететься на части
Звуком самой на минуту став -
И будто в ее небесной власти,
Весь отдается ей устав.

Боже, боже! Как она звучит
Ошеломительным потоком звука!
Когда умиротворённая молчит.
Звук настоящий мука.

Разве кто может так молчать?
Молчать одной из опер:
Ни говорить. Ни петь – кричать,
Кричать арии из опер.

Поет и играем сама
У стен волшебных башен.
Никто не верить, что она нема,
Аккомпанемент шпателем раскрашен.

Это мы глухи на оба уха
Раз ее, поющую, не слышим.
Неужели нет у нас уж слуха?
Запыхались и не дышим.

Кто скажет, что открывает она рот
Ради смеха, клоунады?
Кто скажет, что не поет?
Лжецу смерть тому награда.

Безмолвные она пишет песни,
Чтоб поутру их исполнять.
Никто не сможет так – хоть тресни, -
По тишине жажду утолять.

Тишина – это она,
Та певица, что у стен
Июльским солнцем сожжена
В божественный превратившись тлен.

Ее тексты позади нас,
Впереди, под нами, и вверху.
Певица, мы слышим Вас!
Имя Ваше на слуху!

Больше нет подобных Вам,
Без Ваших песен нам не жить.
Эти крыши, город. Хлам.
И Вы вернетесь, чтоб повторить.

По утру стояла певица
У подножья отвратительных стен.
Уверяли горожан, что снится.
Это не позавчерашний плен.

Вы не слышали ее, пусть.
Она для нас поет сегодня.
Мы учим песни наизусть
И серость выкрасим полудня.

Завтра Бог придет,
Как обещал, в уродливый наш город,
И до основания его сметет.
Как обещал: до основания, до изжоги.

Не оставив на камне камня
С ним Ангелы уйдут
Забирая души от полудня.
До конца дело доведут.

Певица великолепная певица…
Мы услышав влюблены
И ждем, когда песня повторится,
Тогда блаженства наши продлены.

То поет, то разливается во звуке,
То в целое оберется вновь,
То вскинет магнетические руки,
То неподвижна: замер взгляд, не дрогнет бровь.

Мы завтра все погибнем,
Конец времен должен наступить.
В прошлом времени зимнем
Господь нас обещал убить.

Не пела певица, не ела.
Лишь стояла у изуродованных стен.
День ото дня она мертвела.
Умерла – наступил завтрашний день.

Спустились палачи и бог,
Чтоб спалить наш город мрачный.
Лишь в кусты спрятаться я смог,
Предвкушал конец невзрачный.

И бог палачам сказал:
- Если тут душа стоящая есть, -
Подумал, помолчал, -
- То я не против бы ее съесть.

В облаках растворился господь
Отпуская полк палачей
Посмотреть на приговоренный народ
Смертный, духом нищий, ничей.

До сих пор городок уцелел,
Стоит. Живет там народ, -
Создатель так велел
Палача разных пород.

Когда один из палачей
Труп остывший певицы принес
Сказав, что она Ручей,
С восхищеньем он произнёс:

- Господь душу ее изучил
«Разве мог я так прекрасно творить»
От восторга он возвестил.
И так смог я ее убить?

Руки ей на лоб возложил,
Искры рассыпались вниз.
Господь певицу оживил
Долгую даруя жизнь.

Хочет вернуть он ей речь,
Но сказала, пытаясь успеть:
- Хочу воздухом петь огоньков касаясь свеч.
Не могу по-другому я петь.

Сто лет немая пела певица.
Ее слушал весь мир поклоняясь.
Это тишины мрачной жрица.
Ее слушали и умилялись.

05.12.2003

Произведение впервые было представлено в SMS-чате ЛИТЕРАТУРА. Публикуется с авторскими правками от 2014 и 2017 года.

Немая певица